Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

Мимо рыцаря протолкалась пара каких-то мрачных личностей, облаченных в совершеннейшие рубища и тащивших по увесистому тюку. Судя по всему, эти люди работали в гавани на погрузке. Оба согнулись чуть ли не пополам под тяжестью тюков, на перемазанных, темных от загара лицах застыло выражение равнодушной тупости, и они сильно смахивали на двух заморенных осликов, нагруженных поклажей. Сэр Мишель, мигом ухватив мысль оруженосца, словил одного за рукав, так что работник пошатнулся, с трудом удерживая равновесие, и вопросил:

— Эй, ты, какой корабль недавно ушел в Дувр?

Выражение лица человека тускло осветилось вниманием и всесогласием, которое свойственно самым низшим кастам общества при разговоре с благородными.

— Корабль?.. А как же, корабль… Судно. Ушло. В Дувр, — работник ронял слова бесцветным хрипловатым голосом, потихонечку отодвигаясь от рыцаря. Его товарищ продолжал неторопливое движение к галере.

— Когда? — рявкнул сэр Мишель, дернув засаленный перелатанный рукав. Гунтер наблюдал за сценой с умилением. Картина маслом: «Рыцарь и простолюдин.»

— В Дувр ушло. Как же… Судно. Парусное. Вчера. Не извольте гневаться… — несчастный говорил все тише и тише, будто собирался упасть в обморок со страху.

Правая ладонь сэра Мишеля непроизвольно сжалась в кулак.

— Название? — учтя манеру собеседника разговаривать, тихо, но угрожающе спросил рыцарь.

— Так оно же сейчас в Дувре, — пролепетал бедняга, явно не понимая, чего от него хочет благородный рыцарь.

— Мишель, пойдем отсюда, — Гунтер потянул рыцаря за плечо, но в этот момент в разговор вмешался второй грузчик, остановившийся поодаль и крикнул:

— Медведь.

Сэр Мишель повернулся к нему:

— Ты кого имеешь в виду, ублюдок?

Названный ублюдком грузчик грустно поморгал глазами на рыцаря и пробормотал:

— «Медведем» корабль назывался, сударь.

Первый добавил:

— Не извольте гневаться…

«Страна идиотов, — мелькнула мысль у Гунтера. — Вот теперь это больше походит на Средневековье, знакомое мне по книгам. Ужас!»

На том разговор с работниками гавани и закончился. Оба потасканных типа понесли свои тюки по сходням на галеру, беспрестанно оглядываясь. Там уже слышались громкие подбадривающие крики, а цветистая ругань перешла в гортанное рычание — северяне все-таки передрались.

Потом рыцарь вместе с оруженосцем толкались по всему порту, выспрашивая о корабле, именовавшемся «Медведь», но ничего путного не добились. Ну да, стоял такой торговый когг, имя хозяина его было Робин Саутем, а постоянно квартировал он в Дувре, возя товары и пассажиров из Англии во Францию. Отплыл вчера вечером, повез груз льна и бочки с вином. Пассажиры были, а какие — никто не помнит. Вот и все.

Вполне естественно, что бестолковая прогулка по Руанской гавани закончилась в мрачноватом и прокопченном трактире с вдохновляющим названием «Голова сарацина». Таковая голова, вырезанная из дерева каким-то умельцем, обладавшим ярким воображением, торчала прямо из вывески, будто охотничий трофей — жутковатые глаза навыкате, ярко красные губы, обнажающие волчьи клыки, и косматые клочья черной овечьей шерсти, приляпанные на корявый череп. Выражение лица «сарацина» говорило со всей определенностью: «Не надо сюда ходить — обманут, обворуют и отравят!»

Но сэр Мишель, пребывавший в расстройстве чувств от постигшей его неудачи, не глядя, перебросил поводья лошади однорукому старику, прислуживавшему у коновязи, и рассеянно прошествовал в помещение. Шедший позади Гунтер, критически оглядев темный и воняющий соленой рыбой полуподвал с земляным полом и десятком почерневших от времени и чада столов, только глаза воздел в тоске. Это был самый мерзкий кабак из всех, какие пришлось видеть за минувшие с явления дракона Люфтваффе в двенадцатый век дни. Между прочим, упитанные, возмутительно осмелевшие тараканы, шнырявшие по столам, ничуть не отличались от своих собратьев из далекого будущего.

Нельзя сказать, что трактир был забит до отказа — сейчас немногим за полдень и большинство людей занято повседневными делами, но в то же время около половины столов оказались несвободны, за ними сидели в основном люди военные — с полдесятка захудалых и, видимо, очень бедных, рыцарей, какие-то крепкие мужики с откровенно крестьянскими рожами, но в кольчугах и при оружии (Мишель потом объяснил, что это йомены, набранные в войско), да еще несколько очень пьяных, но имевших несомненно уголовный вид, личностей.

Устало рухнув на скамью у одного из свободных столов, сэр Мишель саданул кулаком по крышке стола и воззвал:

— Хозяин!! Пива! Много!

Гунтер и сам был не прочь слегка промочить горло, но для порядка проворчал:

— Опять пьянствовать?

— Разумная необходимость, — вытянув кверху указательный палец, ответил сэр Мишель. — Думаю, пара кружечек нам не повредит. Ты был прав — в этом проклятом городе найти кого-нибудь невозможно…

— Ерунда, — отмахнулся Гунтер. — Сходим к… Кто главный в городе?

— Коннетабль, — пояснил рыцарь, с недоверием оглядывая грязные, покрытые липким слоем жира кружки с пивом, которые пожилой и хмурый хозяин невежливо бухнул на стол. — Но к нему просто так не попадешь. Кто мы такие?..

Гунтер вздохнул:

— Два авантюриста на службе короля Ричарда, это я уже понял. А насчет «не попадешь» — это ты зря. Во-первых, у нас бумага от господина д'Эмери, во-вторых, ты знаком с самим архиепископом Кентерберийским. Если что — он поможет. Сходим к коннетаблю, объясним, если он не знает о случившемся, пусть поднимает городскую стражу. Найдут нам Понтия в два счета!

— Посмотрим, — поморщился сэр Мишель, сбивая щелчком крупного таракана, взобравшегося на край кружки и, воинственно шевеля усищами, оглядывавшего оккупированную территорию. — У меня один вопрос — каким образом Годфри вдруг стал архиепископом? Невероятно! Ричард его терпеть не может, особенно после истории со старым королем Генрихом. Кажется, я тебе рассказывал? Или нет… Годфри больше года провел в ссылке, в графстве Анжуйском, а теперь… Чудеса, да и только.

— Вечером узнаем, — лениво протянул германец и, наконец, решившись, отхлебнул пива. Приложился он к кружке только когда убедился, что в ней ничего не плавало, а боевой таракан позорно ретировался с поля сражения. Пиво оказалось на редкость кислым и, вдобавок, изрядно разбавленным.

Некоторое время рыцарь и оруженосец сидели в молчании, и Гунтер от скуки начал изучать прочих посетителей «Головы сарацина». Местные жулики особого внимания не привлекали — подобных личностей полно во все времена, что в Нормандии, что в Германии. А вот рыцари за столом напротив представляли собой исключительно любопытную картину.

Четверо доблестных сэров, уже вдрызг пьяных, явно не принадлежали к лучшим семьям Европы. Если судить по обрывкам речи, доносившихся до Гунтера и сэра Мишеля, они были французы или нормандцы. У каждого на изношенной одежде красовался знак Креста — это молчаливо свидетельствовало о том, что рыцари собираются в Святую Землю, но у них явно не хватает денег, чтоб доехать хотя бы до Анжера. Были все они немолодыми и, мягко говоря, потертыми, а у одного кольчуга находилась в еще более плачевном состоянии, нежели у сэра Мишеля в день его встречи с Гунтером.

Вскоре самый потрепанный из четверых рыцарь, перебив своего приятеля, заговорил так громко, что германец и сэр Мишель могли слышать каждое его слово:

— Вот и я говорю, сэр де Брес, сарацин надо душить всех до единого! Я сам был в Иерусалиме два года назад и едва сумел внести за себя выкуп! Проклятый Саладин потребовал платы за свободу каждого христианина! Говорят, башня Давида ломилась от золота, а сам Саладин, ходили слухи, сидел на горе монет и бесчестил непорочных христианских дев!

— Теперь, надеюсь, наши славные короли… ик!.. — подхватил сэр в драном госпитальерском плаще, — сумеют показать Саладину остроту христианских мечей! А правда, будто у Саладина растут хвост и бараньи рога? Вы ведь его видели в Иерусалиме, сэр де Варнон?…

Помятый де Варнон немного подумал, огладил взъерошенную черную бородищу и размашисто кивнул:

— Растут, растут! Во-о-от такие!

Он развел руками, пытаясь показать размах рогов султана Саладина. Гунтер подумал, что в таком виде султану было бы сложно войти в Иерусалимские ворота, ничего своими рогами не задев.

Далее последовали интересные, но с практической точки зрения абсолютно невероятные байки о сарацинах, приближенных Саладина и самом султане Египетском. Выяснилось немало занимательного: плененных христианских рыцарей сарацины обычно съедали, предварительно зажарив, но прежде учиняли над несчастными сэрами содомское непотребство, дабы лишить их чести; христианские девицы обычно отправлялись в гарем Саладина, где таковых, если верить сэру де Варнону, было уже около сотни тысяч….